Эпиграфом к книге может послужить цитата из Бахтина, которую сам автор приводит в заключительной части исследования:
Жанр возрождается и обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении данного жанра <...>. Поэтому и архаика, сохраняющаяся в жанре, не мертвая, а вечно живая, то есть способная обновляться архаика. Жанр живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое, свое начало.
Аркадий Хаимович Гольденберг — литературовед, фольклорист, доктор филологических наук. Большая часть его научных работ посвящена творчеству Гоголя. Википедия сообщает, что монография, о которой сейчас пойдет речь — "Архетипы в поэтике Н. В. Гоголя" — стала лауреатом Всероссийского конкурса "Лучшая научная книга 2007 года". И теперь, уже прочитав книгу, могу сказать, что награда заслуженная на все сто процентов.
Возможно, кого-то от прочтения этой книги оттолкнет ее название. Ведь сразу понятно, что тема узкая, и, скорее всего, излагается все зануднейшим научным языком... Если что, то это я описала причину, почему книга стояла пылилась на полке 3 года. Но пришло время архетипов. Это слово все чаще стало мне попадаться и я к нему привыкла. И вот. Я не филолог, поэтому мне до сих пор не все аспекты этого термина понятны, но Аркадий Хаимович приводит много примеров, смею надеяться, что ход его рассуждений мне ясен. Да и, возвращаясь к языку, книга приятно удивила. Начала читать и в какой-то момент поймала себя на мысли: "Так. А где тут непонятно-то?" В общем, данная монография — еще один (благо их немало) образец прекрасного научного текста, который понятен и профану, и ученому. Вот для сравнения цитата из Гольденберга:
В нашем понимании архетипы — не только "первообразы", сопряженные с мифом и обрядом, но и вечные образы литературы
и цитата, которую он приводит из другого автора:
...родовые (по отношению к видовым) способы концептуализации действительности, это сравнительно устойчивый "язык" словесного искусства, являющий собой сеть правил семантических ассоциаций, которыеконтролируют внутренний строй художественного текста <...> Об архетипах можно говорить и как о некоторых формах (содержания), каковые мы рассматриваем в качестве исходных, применительно к историко-культурным трансформациям этих форм. И. П. Смирнова
Кажется, комментарии здесь излишни.
Книга имеет жесткую структуру. Две большие части. Первая — архетипы фольклорные, вторая — архетипы литературные. Будь я филологом, наверное написала бы прекрасную рецензию, в чем-то соглашаясь, в чем-то споря с автором.... но не судьба. На самом деле, прекрасная аннотация к этой монографии, там все прописано про структуру. Не подумайте, что мне лень, просто не хочу прослыть "экспертом" в плохом смысле слова, поэтому расскажу о том, что понравилось, как простому смертному.
Больше понравилась первая часть про фольклор, потому что немного этим уже занималась. Гольденберг в основном берет примеры из "Мертвых душ" и это прекрасно, ведь мы привыкли связывать с фольклором ранние повести Гоголя, а тут настоящий новый взгляд на вещи, под иным углом. И автор убедителен и совсем не скучен. В качестве образчика, пример из текста:
Леса. В волшебной сказке чрезвычайно важна граница между пространством бытовым и волшебным, между "своим" и "иным" царством. Чаще всего они отделены дремучими лесами. Границей земель Костанжогло служат леса, посаженные им самим. Леса эти необычайны: мало того, что они выросли с невероятной быстротой ("Это все у него выросло каких-нибудь лет восемь-десять, что у другого и в двадцать не вырастет"), они еще обладают и особыми свойствами (всякое дерево "у него три, четыре должности разом отправляет"). Образ чудесного дерева, приносящего "три корысти", — один из популярных сюжетных мотивов "господарского" цикла колядок, величающих хозяина дома.
Гольденберг раскладывает образы знакомых нам героев поэмы по фольклорным полочкам , если можно так выразиться. Дружка, жених, хозяин, богатырь, свадебные песни, поминальный обряд — и это далеко не все, что находит убедительное обоснование на страницах исследования, в отношении гоголевских текстов.
Что касается второй части, и архетипов литературных... Тут далеко не все показалось таким уж убедительным. И было иногда даже ощущение надуманности. Если пара слов совпадает в цитатах разных авторов — это еще ничего не доказывает. Но, конечно, все может быть. Одна из самых блестящих глав в этой части — глава про экфрасис, наполненная большим количеством примеров из живописи. Интересные параллели ученый проводит между литературой и изобразительными искусствами, как последние перевоплощаются и трансформируются в гоголевское слово. Настоящее волшебство и полный mutabor.
Экфрасис у Гоголя выражает одну из ключевых эстетических идей писателя: о силе воздействия искусства, о его главной задаче — способствовать преображению человеческой души. Гоголевский текст не только хочет стать живописью, он стремится превысить, преодолеть силу ее визуального воздействия.
И, конечно, замечательная глава, где рассматривается два архетипических аспекта главного героя поэмы "Мертвые души" — Павла Ивановича Чичикова. Первый — образ апостола Павла, второй — образ антихриста. Замысел поэмы удивительным образом укладывается в эту двуликую концепцию.
Традиционное понимание обращения Павла как мгновенного чудесного акта и истолкование обращения как сложного психологического процесса в духе Нового времени отражают неоднозначность решения проблемы духовного преображения человека культурным сознанием гоголевской эпохи.
Помимо этого, в книге много всего интересного. Детали, умные мысли, пересечения, но пока что я не знаю, как лаконично и увлекательно это изложить. Так что могу только посоветовать прочитать. И ещё... главное впечатление от этой научной монографии — впечатление, что у тебя на глазах происходит волшебство. Вот такие чудеса творят архетипы.
Отзывы
1